О чем молчит Байкал

Традиции - это не подражание ветхозаветному. Традиции - это всегда великолепие и блеск современности, впитавшие в себя мудрость и красоту веков, и устремленное в будущее. Как русская литература, вобравшая в себя благоухание пушкинского слова, дала миру Лермонтова, Гоголя, Достоевского, Островского, Толстого, Чехова, Горького, Есенина, Маяковского, Шолохова. И целую плеяду современных волшебников слова. По традиции.

Мне подумалось об этом, когда вдруг Михаил Грачев, академик РАН, сказал:

- Вот Назарбаев построил стеклянный шар на удивление людям.

- Какой шар?

- Павильон Казахстана на Всемирной выставке будет располагаться в стеклянном шаре громадной величины.

- Интересно, - сказал я.

- Вот бы и нам построить на Байкале нечто на удивление людям.

- Удивительнее Байкала? Стеклянный шар?

- Э-э... нет. Стеклянное здание в виде капли, что ли...

- Шутите, Михаил Александрович? На Байкале - стеклянная капля под облака? Хотя в этом, пожалуй, что-то есть...

- Если серьезно рассчитывать на экономику туризма, надо капитально привлекать людей.

Я звонил академику Грачеву по другому поводу.

Трубу повернули вспять

Без малого два года назад бюро Совета ФАНО и РАН на совместном заседании, а перед этим президиум Российской академии наук обсуждали работу коллектива Лимнологического института. Тогдашнее руководство минобрнауки бесстрашно ломало традиции, сложившиеся в школах, вузах и научных учреждениях, грозя "позакрывать к чертовой матери" многие институты. И раскочегарило свой ликвидаторский пыл - паленым запахло.

Слава богу, остановились. Но потрясения, испытанные некоторыми коллективами, дают о себе знать и по сей день.

Президиум РАН, заслушивая доклад академика М. Грачева, фактически спасал коллектив Лимнологического института от незаслуженных экзекуций.

...Лет 30 назад проблема Байкала занимала умы многих видных российских ученых, таких как академики В. Коптюг, М. Лаврентьев, А. Трофимук, П. Капица, и других корифеев советской науки, Михаил Александрович передохнул. Члены президиума Российской академии наук собрались на специальное заседание, чтобы послушать его, директора академического Лимнологического института: что происходит на Байкале, далеко-далече от Москвы? Поэтому, видимо, академик Грачев и делал заход издалека. Он знал и чувствовал, что за ним наблюдает особенно пристально Николай Павлович Лаверов, и это его ободряло. Имя Лаверова увековечил в академическом фольклоре президент России, произнеся судьбоносную фразу:

- Сделать так, как сказал академик Лаверов.

А сказал Николай Павлович о том, что гигантскую нефтяную трубу Восточная Сибирь - Тихий океан (ВС - ТО), которой "Транснефть" уперлась в берег Байкала, надо бы вывести за пределы водосборной территории озера, по акватории которого как раз проходит Байкальский рифт, тектонический разлом, и на каждом веку котловину крупно трясет, до 11 и более баллов по шкале Рихтера.

- Сделать, как предложил Николай Павлович, - повторил для плохо слышащих президент, и на этом большой шум о трубе был закончен. Вслед за этим и карьера корыстно упертого повелителя нефтяных труб.

Пуховое одеяло спирогиры

Академик Лаверов, пренебрегая недугом, пришел на то заседание президиума во всеоружии: Байкал теперь в некотором роде стал его крестником. Да и директор Грачев...

А тот ровным голосом продолжал:

- Это происходило в свое время в связи с заботами, что Байкал погибнет из-за начала работы Байкальского целлюлозно-бумажного комбината. Слава богу, это не сбылось: Байкал жив. Но с тех пор интерес к Байкалу стал утихать до такой степени, что в Москве, ни в президиуме РАН, ни в Общем собрании Академии наук тем более, эта проблема не обсуждалась! В основном обсуждения шли в Сибирском отделении РАН, и Байкал в это время остался жив.

По рядам академиков прошелестело легкомысленное шевеление.

Михаил Александрович отчитался в Академии наук нормально. Академики дружно обещали всяческую поддержку коллективу института, попавшему в цейтнот: очередной экологический кризис, навалившийся на Байкал, покрыл мелководье озера мягким, нежным на ощупь зеленым пуховым одеялом - так нитчатая водоросль спирогира, появившаяся ниоткуда, принялась отвоевывать для себя пространство, на которое рассчитывали туристы и которое в жизнедеятельности озера играет решающую роль.

Спирогира, выброшенная из воды на берег, сделала его неприемлемым для человека: мертвая, она смердела и покрывала липкой слизью стерильные берега озера. Напрочь игнорируя вердикт ЮНЕСКО: редкий случай, когда в свой список эта международная организация внесла как наследие человечества персонально и байкальские пейзажи.

На вопрос коллег, что эту неведомую спирогиру породило, Михаил Александрович ответил так:

- Не знаем. Пока не знаем. Нужно провести глубокие и дорогие исследования, чтобы знать. Хотя сделан шаг вперед.

Он и сейчас отвечает примерно так же. Знания всегда дорого стоят. И нелегко даются. Особенно новые знания. Ученым не сразу стало ясно, что это водоросль и какая именно. Но первая особенность бросилась в глаза: спирогира застилала дно мелководья и жалась к берегам особенно в тех местах, где происходит контакт Байкала с туристами и где идет сброс в озеро сточных вод.

Порошок очистили от фосфора

Экспедиции ученых и специалистов института в разные точки акватории Байкала принесли схожие результаты: чем больше вода насыщена фосфоро-азотистыми примесями, тем активнее размножается эта нитчатая водоросль. А ускорителем процесса выступают фекальные отходы в коммунальных стоках. Но поразительный факт: в байкальской воде растворено, они посчитали, всего 230 тысяч тонн фосфора. Дальше их расчеты привели к следующему результату: объем байкальской воды, в которой растет и размножается спирогира, примерно равен 7 кубическим километрам из 23 тысяч кубических километров.

Стало быть, всего несколько тысяч тонн потребовалось, чтобы нарушить миллионолетнее равновесие жизни байкальской системы. Дальнейший поиск показал, что со стиральным порошком в водоемы попадает в 2-5 раз больше фосфора, чем с человеческими фекалиями.

А стирка белья с порошком на берегах Байкала - рутинное дело: и туристы-дикари, и туристы-лагерники, и здравницы...

Академик М. Грачев срочно обращается в правительство РФ: надо ограничить присутствие фосфора в стиральных порошках до европейского уровня - 0,4-0,5 процента. Таможенный союз пошел на уступки ради Байкала - теперь в стиральных порошках присутствие фосфора ограничено семью процентами: на тебе, Боже, что нам не гоже.

- На мой взгляд, надо сейчас написать бумагу... в Совет безопасности Российской Федерации. Другого варианта я, к сожалению, не вижу, пока мы сохраняем какую-то возможность влиять на этот процесс. И этим надо пользоваться.

Откровенность академика Лаверова была понятна всем: он в СБ России возглавлял отдел по экологической безопасности государства. И когда нужно, пользовался своими полномочиями эффективно. Сам факт этого влияния принародно подтвердил и глава государства, когда споры о нефтяной трубе зашли в тупик. К месту оказалось и напоминание о том, что "мы были вместе с Михаилом Александровичем, когда на лодочке обсуждали многое, что увидел тогда президент России на дне, на поверхности Байкала, а также другие вопросы".

Конечно, хорошо быть академиком, лауреатом различных премий, получать заслуженные ордена и медали, но ведь и спрос в ларец не положишь: поспи, дружок, пока я схожу на бережок.

Специально для "Российской газеты" академик М. Грачев отвечает на самые острые вопросы по Байкалу.

Михаил Александрович, Лимнологический институт Сибирского отделения РАН, многие годы специализировавшийся, если можно так выразиться, на изучении процессов, протекающих в Байкале, нынче не потерял ли свой статус? Имею в виду перестройку в научных учреждениях России, затеянную три года назад министерством образования. Или ваш институт это никак существенно не коснулось?

Михаил Грачев: Институт статус не потерял. Его основное назначение - фундаментальные исследования. Термины "фундаментальные исследования" и "прикладные исследования и разработки" имеют иностранное происхождение. В английском языке первый обозначается словами basic research (базовые исследования), а второй - словом development (дословно - развитие). Ни в коем случае не следует путать мотивы фундаментальных и прикладных исследований, хотя из фундаментальных исследований очень часто вытекают важнейшие прикладные, то есть приносящие непосредственную пользу обществу результаты.

Лучше ли работается научным сотрудникам института нынче, чем вчера? Вы не сравнивали, какой период был самый плодотворный для вашего коллектива?

Михаил Грачев: Сотрудникам работается все лучше и лучше в течение всех последних тридцати лет, но они этого не замечают, и слава богу.

Одного института мало

В последнее время много говорят и пишут об экологических катастрофах на Байкале. Говорят по-разному. И почти все авторы комментариев ссылаются, естественно, на ваше, академика Грачева, мнение. А каково оно? Вы знаете причины этих катастроф? Знаете, как с ними бороться? Если знаете, то как боретесь?

Михаил Грачев: В науке ценится не мнение, а факты. Причины байкальского кризиса - неконтролируемый рост водоросли спирогиры, болезнь байкальских губок, массовое развитие цианобактерий - остаются неизвестными. Но мы ищем. Полученные промежуточные результаты показывают, что мы на верном пути.

Если бы кто-то принял решение сейчас: оставить на Байкале одно научное учреждение - ваш Лимнологический институт. И ради экономии средств, и заботясь о престиже знаменитого Лимнологического института. Вы бы обрадовались такому решению?

Михаил Грачев: Нет. Институт маловат. А работа предстоит большая.

По вашему мнению, нынче на каком направлении научного поиска на Байкале предпочтительнее сосредоточить научные и материальные ресурсы? И чего можно ожидать от такого целеустремления? Конечно, ученые не гадалки. Но все же?

Михаил Грачев: И я не гадалка. Ни я и никто другой не смогут предсказать, куда пойдет фундаментальная наука, а прикладные исследования и разработки в настоящее время необходимо срочно и не скупясь на средства сосредоточить на выяснении причин байкальского экологического кризиса. Необходимо срочно привлечь инженеров для проектирования и строительства водопровода, канализации, очистных сооружений, пунктов утилизации мусора в Центральной экологической зоне озера Байкал. Надо гарантированно защитить озеро от варварских покушений на его ресурсы. Оно и так отдает нам все, чем богато.

Лучшая вода на свете

Воду Байкала многие считают лучшим ресурсом поверхностной питьевой воды планеты, таким образом, возводя этот ресурс в абсолют. Это мнение укоренилось и в России. Хотя на энергии байкальской воды работает целый каскад ГЭС, которые вырабатывают миллиарды киловатт-часов электроэнергии. Между прочим, дефицитной на территории страны. Байкальскую науку, на какое место в этом балансе полезностей вы ставите? Или исходите из иных критериев, скажем, таких: Байкал - наше все, а наука о нем - это все Байкала?

Михаил Грачев: Вода Байкала является лучшим ресурсом поверхностной питьевой воды планеты и первым приоритетом. Ее ничем заменить нельзя, как ничем нельзя подменить здоровье человека

Можете ли вы, Михаил Александрович, сказать, какими научными трудами коллектива института за последние тридцать лет вы особо гордитесь? И несколькими штрихами обрисовать эти достижения: как они работают на Байкал, на нас?

Михаил Грачев: Достижений много. Практические: принятие закона об охране озера Байкал; включение Байкала в список мирового природного наследия; прокладка подводного электрического кабеля на остров Ольхон; организация производства глубинной байкальской питьевой воды; закрытие Байкальского ЦБК; создание первой в мире технологии полностью бессточного производства небеленой целлюлозы на Селенгинском ЦКК; передвижка нефтяной трубы от Байкала далеко на север.

В этих работах нам помогали многие и многие российские и иностранные специалисты. Особо следует отметить роль солнечного человека академика Николая Павловича Лаверова, который прожил долгую жизнь, сделал очень много для нашей ядерной энергетики и, наконец, убедил президента РФ Владимира Путина в необходимости сдвига нефтяной трубы на север. Он ушел из жизни 27 ноября 2016 года, вечная ему память.

К фундаментальным достижениям можно отнести: занявшее всего три месяца доказательство того, что в 1987-1988 годах гибель шести тысяч байкальских тюленей из общего числа около ста тысяч была следствием атаки вируса, очень похожего на вирус собачьей чумки. То, что тюлени могут болеть чумкой, нами было установлено впервые в мире благодаря применению методов молекулярной биологии.

Наконец, моей гордостью является большой цикл исследований летописи палеоклимата последних пяти миллионов лет, записанных в осадках озера Байкал, и попытка сопоставления этой летописи с летописью истории видообразования в Байкале, записанной в последовательностях ДНК байкальских животных, растений и диатомей.

В чем коллектив института сейчас испытывает особую нужду по работе, по жизни, по отношению к его нуждам социального характера? Спрашиваю не о гвоздях и компьютерных приставках.

Михаил Грачев: Коллектив нуждается в спокойствии и уверенности в будущем.

Ведомство для озера

Год экологии не всколыхнул, не подвигнул ли на благие дела министерства и ведомства, повседневно эксплуатирующие ресурсы озера? Или они уповают, как всегда: вот сойдут снега - и начнем бега? Не видно из окон института - никто не прилаживает на бережку подковы на копыта, чтобы рвануть?

Михаил Грачев: Не мой вопрос.

Как вы оценили создание в Иркутске специального управления Росприроднадзора, которому вменено в обязанность беречь Байкальскую природную территорию, особенно ее Центральную экологическую зону от всяких посягательств. Это управление - с прямым подчинением Москве?

Михаил Грачев: Так же, как и вы: это хорошая попытка реально защитить интересы Байкала. Мы уже встречались с начальником этого управления, обсудили совместные действия. Руководитель управления - грамотный специалист, инициативный работник. Мне он понравился.

Конечно, мы ждали большей автономности в правах и ответственности в действиях для должности, претендующей на ранг директора Байкала. Но, как говорится, лиха беда начало. Но в любом случае это тихая победа всех, кто ратовал за повышение статуса охранных сил Байкала.

Кто-то сказал, что если не принять серьезных упреждающих мер, то туристы погубят Байкал. Имея в виду нужду в канализации и удалении стоков за пределы байкальской водосборной территории, ибо отходы жизнедеятельности кратно возрастают при миллионных потоках туристов. Трудно даже вообразить, чем это грозит Байкалу, если представить канализацию города-миллионника. И сравнить с "неканализованным" Байкалом. Будь ваша воля, вы где бы деньги взяли на это? Хотя, конечно, добывание средств на канализацию Байкала - не научный подвиг действительного члена Российской академии наук, лауреата Государственной премии.

Михаил Грачев: Отвечу вам аллюзией. Американский писатель Курт Воннегут писал в своем фантастическом эссе, что наша вселенная погибнет оттого, что кто-то нечаянно нажмет на ядерную кнопку, но указывал, что эту кнопку нажимали, всегда нажимают и всегда будут нажимать. Это к вопросу о пятом измерении. На всех озерах сначала всегда чисто. Потом приходят путешественники и миссионеры. Потом ученые. Потом зеленые. Потом турфирмы. Потом туристы. Потом инженеры. Они-то и пытаются привести озеро в первоначальное состояние. Удается это лишь в редких случаях. Так устроен наш мир, и так будет дальше. Это не значит, что я пессимист - с тем, что нам не нравится, нужно ясно и упрямо бороться.

Михаил Александрович! А вдруг ваше предложение со "стеклянной каплей" найдет поддержку? Может, назовем ее Каплей бога? Ведь и сам Байкал - не что иное, как капля Творца, которой можно напоить человечество. Вы что бы разместили в этой "стеклянной капле"?

Михаил Грачев: В Байкальске нужно построить город-сад, но это, похоже - утопия. Что касается названия, берем. Внутри "Капли бога" нужно поместить музей Байкальский, а также внутреннюю емкость (как желток в яйце), где будет круглые сутки производиться глубинная байкальская питьевая вода. Это очень интересный процесс, где двигаются сложные механизмы и регулярно происходят яркие вспышки при выдувании пластиковых бутылок.