Косторез Иван седьмой

О человеке, который недавно приехал жить в Рязань и оказался здесь очень кстати Фото: Дмитрий Осинин.

В Рязанском историко-архитектурном музее-заповеднике, во Дворце Олега, больше месяца проходила выставка "Материал на все времена. Изделия из кости от палеолита до наших дней". Ее главным участником был Иван Белозеров, представивший едва ли не большинство экспонатов – не только изделия из кости, но и то, из чего и чем они сделаны. В нашем городе этот человек живет недавно, около трех лет, и сразу вызвал интерес рязанцев, причастных к развитию художественного народного творчества, а также музейщиков и журналистов. И это понятно; среди народных промыслов Рязанской области резьба по кости занимает очень и очень скромное место. Какую роль здесь может сыграть вдруг объявившийся мастер? Кто он, откуда?.. Все это я и попыталась выяснить при встрече с Иваном Белозеровым.

"На Севере диком…"

Родился Иван Иванович на Кольском полуострове, в поселке Видяево, где последние 15 лет отмечаются скорбные даты гибели атомной подлодки "Курск". Отец его тоже был подводником. Когда он уволился со службы, семья переехала в Ставрополь. Обнаруживший интерес к рисованию мальчик занимался в художественной школе, но впоследствии решил учиться на штурмана в высшем военном авиационном училище летчиков и штурманов. Мечтал служить на Севере. "Винит" в этом романтические книги, которыми увлекались многие рожденные в 60-х годах мальчишки: "Два капитана", "Земля Санникова" и другие.

Служить сначала пришлось в казахстанских степях, под Семипалатинском, где и произошла знаменательная для него "встреча": "Экипажи возвращались с арктических позиций, вижу: мужики несут с собой какие-то странные пластины. "Это что?" – спрашиваю. Говорят: "Бивень мамонта, как сувенир". Отломили и мне кусочек. Было это в 84-м году".

Через некоторое время он сам попал на северную "точку" – остров Котельный, полярная станция "Темп". Останки древних животных здесь по весне всплывали из вечной мерзлоты где в виде щепок, а где и объемных кусков. Готовясь к "дембелю", служивый народ в меру способностей старался придать местной находке хоть какой-то вид. Белозеров, вспомнив свое художественное образование, приходил на помощь и в перерывах между вахтами овладевал новым для себя ремеслом. Сослуживцы были благодарны ему за чудесные резные вещицы. "Мне же, – вспоминает Иван, – занятие резьбой помогло в суровых условиях выжить".

Гимн мамонту

За тридцать лет своего косторезного дела он испробовал много различных материалов: бивень слона, клык моржа, зуб кашалота, рог лося… Но тот, кто когда-то работал с мамонтом, будет всегда, по словам Белозерова, по нему тосковать. Кость этого вымершего много-много лет назад животного обладает великолепными декоративно-пластическими свойствами, у него такое разнообразие оттенков, в зависимости от условий залегания: голубоватый, розоватый, желтоватый, сероватый…

Мой собеседник достает из своей сумки бивень мамонтенка. Это, подчеркивает, самый лучший материал. Проводит пальцами по его неровной поверхности: "Бивень сверху покрыт коркой – это как у нас зубная эмаль. Вот здесь как бы ступенечка на ней, перепад… Видимо, животное, добывая пищу, пробивалось через толщу снега и стирало корку. А мамонтенок, скорее всего, умер от бескормицы".

Мамонтенка жалко… Вообще-то, хорошие они были, эти наши соседи по планете: мясом людей кормили, шкурами согревали, и потому первобытный человек потянулся к высокому, к искусству. Свидетельство тому – величайшая историческая находка: фигурки женщины (в том числе выточенные из кости мамонта), найденные в палеолитических слоях земли, – так называемая "палеолитическая Венера". Несколько лет назад Иван Иванович получил заказ на изготовление такой фигурки из-за рубежа. Вырезанную им из кости мамонта "палеолитическую Венеру", которая предваряла выставку в Рязанском кремле, он преподнес в дар музею.

А самые первые работы Белозерова связаны, естественно, с северной тематикой: медведи, волки, олени, чукчи… Он уверяет, что конкретную тему диктуют, прежде всего, материал и его форма. Автор должен постичь это своей интуицией: "Кость нельзя принуждать". Среди его работ в кремле можно было увидеть изображение шхуны "Заря" – той самой, что затонула в поисках "земли Санникова". А на самой первой мамонтовой кости, попавшей в его руки, он выгравировал портрет Екатерины II, поместив на его обратной стороне герб Российской империи.

При всех поворотах судьбы

В сентябре 1991 года, отслужив в Арктике положенные три года, Иван прибыл для дальнейшего продолжения службы во Львов. А там уже творилось нечто, ранее невообразимое. Примерно половина тех, с кем планировалась дальнейшая работа – главным образом, уроженцы здешних мест, – приняли присягу на верность новому государству – Украине, остальные, как и Иван, от этого отказались, хотя на службу должны были ходить все. На улицах города им радостно "зиговали" 60–70-летние деды, нацепившие бандеровскую форму, здесь же однажды завыла учебная сирена, изображая опасность по поводу якобы нападения на Украину России и Беларуси. Пылал конфликт в Приднестровье. "Мы с товарищами с тревогой обсуждали, как нам пробиваться в Россию", – вспоминает Белозеров. Но даже в такой обстановке были приятные минуты, связанные с его творчеством: новым знакомым очень нравились его резные иконки.

А потом была военная служба на Камчатке, где выпадали короткие моменты, когда можно было пообщаться с профессионалами-косторезами и чему-то подучиться. Относительно же армии складывалось впечатление, что новой России она не нужна, и Белозеров уволился в запас. Вернулся домой, в Ставрополь, и все начал как бы с чистого листа: изучил финансово-экономическое дело, юриспруденцию, стал начальником отдела на местной таможне. Казалось бы, до кости ли здесь? Но в этот жизненный период у него как раз все прекрасно сошлось. Державная таможенная служба свято соблюдала советский обычай поддерживать и развивать самодеятельное творчество. Иван оказался в этом на передовых позициях. Его участие даже в самых престижных высоких конкурсах часто увенчивалось победами. С этим опытом он и приехал вместе с семьей в Рязань. Почему?

Вечный зов

Как говорит, ощутил, прежде всего, такую насущную потребность, базисный, материнский зов. Захотелось в самый центр России, в самую русскую жизнь, русскую культуру. Изначально Рязань не планировалась, но во время осмотра города, когда на площади Ленина повернули с Первомайского проспекта на Соборную улицу и в перспективе возникла величественная колокольня кремля, он сказал себе: "Здесь".

В новом для него городе у Белозерова не было никаких связей, но он сразу направился в Рязанский областной центр народного творчества. По опыту Ставрополя знал: здесь должны работать люди, преданно любящие и сохраняющие народную культуру. "И это, – сказал он мне, – одно из того самого главного и важного, что сейчас делается в стране".

Белозеров не ошибся: сотрудники центра сразу оценили мастера и приветили. Его изделия теперь уже в качестве достояния Рязанской области экспонируются во Владимире.

О косторезном промысле в самой Рязани Белозеров не слышал. И когда, подружившись с рязанскими археологами, узнал, что на руинах Старой, сожженной Батыем, Рязани была в свое время найдена косторезная мастерская и в ней около тысячи разных вещей, испытал настоящий "культурный" шок. Значит, была такая традиция! Значит, ее надо попытаться возродить, используя и исторические находки, и творческие методы современных косторезов. Нужно уловить и выделить рязанский стиль, который как бы растворен в атмосфере рязанского быта, рязанской жизни – будь то деревянные наличники на старых домах, или кадомский вениз, или неповторимый каменный узор на Успенском соборе.

Начало всему этому, надо думать, уже положено выставкой "Материал на все времена". Возможно, что уже нашелся человек, которого, когда он взглянул на работы Ивана Белозерова, осенило: "Да это же мое!" Между прочим, и материалы для резьбы можно найти на территории нашей области: хотя останки мамонта, обитавшего на рязанской земле, не пригодны для резьбы, но есть такие материалы, как рог лося, оленя, цевка.

Что касается Ивана, то у него сейчас цель: "Я должен начать. Какие-то сигнальные экземпляры "рязанского стиля" должны выйти".

К концу разговора я задала Ивану Ивановичу вопрос, не относящийся к теме (хотя, как понимать): "Откуда у вас такое нетипичное для нашего времени имя-отчество, ведь это раньше говорили, что на Иванах земля держится?" Он засмеялся: "В нашей семье такая традиция: в каждом поколении должен быть Иван. Я уже седьмой"…

P.S. Сегодня в 12.00 в Рязанском областном Доме народного творчества открывается персональная выставка И.И. Белозерова, приуроченная к его 55-летию.

Татьяна Банникова Статья опубликована в номере 183 (5224) от 04 октября 2016